– Все понял. У меня сейчас денег нет.
– На нет и суда нет. Я тоже пустой, как барабан. Если что, звони.
Отдаю телефон и благодарю мужика. Тот, слышавший мой разговор, сочувственно роняет:
– Проблемы, брат?
– Они самые.
На этом разговор заканчиваю. Мне эти товарищи уже неинтересны. Напиться с ними не вопрос. Угостят без проблем, как и без проблем начнут выяснять отношения, едва перейдут в буйную стадию. Допиваю не спеша пиво и ухожу из бара, когда соседи по столику начали говорить на тон выше. И оглядываться по сторонам, отыскивая противников для молодецкого рукопашного боя.
Дома деньги есть. В крайнем случае можно перехватить у родителей. А вот как это сделать и не засветиться: вопрос. Рискнуть и зайти в наглую? Ну нет, ночевать в холодной камере выше моих сил, как душевных, так и телесных. Так что придется вернуться на хату Фени – квартиранта. Он обещал приютить на пару – тройку дней. Чем я дольше на свободе, тем для меня лучше. Глядишь все и подзабудется, новые обстоятельства выплывут в мою пользу, и я что ни будь нарасследую. А пока, чтобы не быть не вежливым, беру две бутылки водки по сто пятьдесят рублей за пол – литра, и палку молочной колбасы за триста. Денег осталось мизер. Едва – едва смогу завтра продержаться на пирожках, если не заходить греться в ту же «Раковую шейку».
Ты чел, «Угол»
Мое вторичное появление на перевалочной хате уголовников было встречено явно неодобрительно. Это я сразу шкурой почувствовал. Немного сгладила обстановку водка и колбаса. Мол, не на халяву приперся. Понятно одно и очень четко, завтра меня здесь быть не должно ни под каким видом. Что и подтвердил Феня.
– Пойми, Угол правильно. Здесь тебе не место. Надо мной тоже люди стоят, и их слово решающее. Я тебя знаю, а они о тебе только слышали.. По их понятиям от тебя толку ноль. Ты уже не действующий мент, и ничем нам помочь не сможешь. У нас правило одно: все для братвы, а уж потом для себя.
– Почему вчера так не сказал? Я бы уже сегодня не появился.
– Тут вот какая заковыка. Вчера мое слово главным было, а сегодня другого человека. И этот человек тебя знает. И еще он говорит, что ты с нами не пойдешь по любому. Так что ты кадр бросовый. Не их, и не наш.
– Может мне прямо сейчас уйти? Говори прямо.
– Сегодня ночуй, коли пришел. Я тебя обнадежил, пригласил. Это на мне. Я за слова свои отвечаю. А вот завтра все.
– Спасибо. Мне идти некуда. И пока ничего путного не могу придумать. Не втянулся еще в обстановку бродяжничества.
– Ты Угол, мужик правильный. Ты Чел, я за тебя мазу держал и буду держать. И по своей линии помогу, не подтягивая братву.
Водочка размягчила душу уркагана. Сейчас она говорит, не он. А что не говори, а приятно, когда такое мнение о тебе.
– Если честно, то не понимаю тебя Квартирант. Я накрыл твою «бригаду». Они на долгой отсидке. Для тебя я лично ничего не делал. А ты меня уважаешь так, что готов против своих пойти.
– Я против своих не иду, не загибай. А что делаю, так за это сам отвечаю. Ты правильный, вот за это тебе мое уважение. Мало таких людей, как среди ваших, так и среди наших. Завтра вечером заскочи, дам тебе надежный адресок. На пару деньков приютят. Думаю, за это время ты дела свои утрясешь.
И снова холодная улица, с пронизывающим февральским ветром. Кажется, все против меня, но это и подталкивает к решительным действиям. У моего дома сменились все машины. Ни микриков, ни крутого джипа сегодня нет. Буду приводить в действие план номер один. А то я уже два дня в бегах, и ничего не сделал для своей реабилитации.
Любимая женщина полицейского Углова
Дворник Расул снимает однокомнатную квартиру с семьей в крайнем подъезде. Сейчас он как раз чистит тротуар от снега, и вот – вот должен с этим закончить. Главное, перехватить его у подъезда. Ждать пришлось почти сорок минут, пока у дворника не иссяк трудовой энтузиазм, и он наконец двинулся в сторону своего подъезда. Лопату, скребок и метлу оставил на улице. Значит планирует продолжить работу. Выдвигаюсь. Мне идти чуть дальше, потому и добавляю шаг. Вот он ключом – таблеткой открывает дверь, и я его просто вталкиваю в подъезд. Он ничего сообразить не успел, только сильно испугался.
– Привет. Не узнал?
– Вы полицейский из второго подъезда.
Вроде как освоился, задышал спокойней.
– Еще что про меня знаешь?
– Вас ищут. Арестовать хотят.
А по русски хорошо говорит. Возраст за пятьдесят. Еще в школе учил наш язык.
– Откуда это знаешь?
– Так все в доме говорят. И за вашей квартирой наблюдают.
– Кто наблюдает и откуда?
– Так я. Мне сказали сразу позвонить, как вас увижу. А не то меня вышлют на родину.
Эта информация меняет дело.
– Значит так. У тебя есть еще такой же синий комбинезон?
– Дома есть, но он старый.
Вижу, что мужику страшно. И очень не рад встречи со мной, а значит он не помощник. Придется еще разик пугнуть конкретно, чтобы не вздумал из себя героя корчить. А то они, эти азиаты, очень уж власть уважают.
– Дай твой телефон.
Неохотно отдает дорогой айфон.
– Не переживай. Один звонок сделаю и отдам.
Набираю от фонаря каких то шесть цифр. Отошел на пару шагов и вроде как дозвонился.
– Серый, это я. С чужой мобилы звоню. Я сейчас свой дом проверяю на предмет слежки. Мне тут наш дворник помогает, Расулом зовут. Если что, спрос с него.
При этих моих словах дворник нервно вздрогнул, глазами забегал.
– Да не бойся ты. Все будет хорошо, если сам косяков не напорешь. Ты лучше мне помогай, а не тем бандитам. С ними через день – другой разберутся. Снимай комбез, теперь я буду за дворника.
Через минуту я преобразился. Решение принимаю мгновенно, исходя из обстановки. Этого дворника нельзя оставлять одного, сразу сообщит про меня. Слова про полицейских – бандитов его вряд ли убедили.
– Пошли к тебе за вторым комбинезоном.
В квартире дворника никого. Жена работает в магазине продавцом по двенадцать часов, дети видно в школе. Волнуясь, путаясь в рукавах, облачается в такой же, как у меня комбинезон.
– Пошли ко мне в квартиру. И смотри, не дури. Пристрелю.
Согласно кивает головой. Он скорее всего понял, что надо положиться на волю Аллаха, а там будь, что будет. Вышли. Вроде ничего подозрительного. Через минуту мы уже в моем подъезде, где так тепло и уютно. Звоню в родную дверь в страшном волнении. Прямо колочусь весь. Галинка не открывает целую минуту, внимательно вглядывается в глазок. Снимаю шапочку. Из – за двери наконец ее голос.
– Федя, ты что ли?
– Я. Открывай скорее.
Наконец мы в квартире. Обнимаю любимую женщину, такую уютную и теплую, но время нет. Чем скорее мы уйдем отсюда. тем лучше.
– Давай деньги сколько есть. И собирайся быстро, прогуляемся.
Молодчинка, все понимает с полуслова. Пока она одевается, забираю из холодильника кусок вареной колбасы, пачку творога и баночку йогурта. Денег в наличии семнадцать тысяч с последней зарплаты. Остальные на карточке, которой сейчас лучше не пользоваться, чтобы не засветиться. Хотя какая глупость. Их же может снять Галинка.
– Сходишь к родителям. Я для них пока в командировке. Вот моя карточка сбербанковская, на ней пин – код. Попробуешь снять деньги вместе с мамой. Если карточка заблокирована, маме будет легче оправдаться, чем тебе. Не получится, денег у мамы займешь. Тысяч пятьдесят.
Галинка в ответ только кивает головой. Все, пора уходить. Комбез, к большому неудовольствию дворника, оставляю себе. Хорошая вещь для прикрытия, да и для тепла тоже.
– Я выхожу первый с дворником, а ты через три минуты. Встретимся на параллельной улице у школы.
На улице беру лопату, а дворник метлу. Потихоньку перемещаемся к выходу из двора. А вот и Галинка появилась. Все отлично. Предупреждаю еще раз дворника:
– Смотри, никому не сообщай о моем появлении. Тебе же лучше будет. Я добро не забываю. Комбинезон верну через три дня.
Тот согласно кивает головой, и отзвонится в Кантору ровно через минуту, как только я скроюсь из виду.
Галинка нагнала меня у школы. И мы сразу перешли мрачным проходным двором на оживленную улицу. Где проголосовали частнику, и через десять минут были уже далеко от моего дома.
– Рассказывай что почем?
– Я тогда страшно испугалась, когда эти ввалились в семь утра. Я спросонья ничего не поняла, открыла не спрашивая. Думала ты с дежурства пришел. В общем, перетряслась вся. А потом полиция появилась. Тут уж я взбодрилась, поняла что они за меня. И прапорщик у них самый главный молодец, ему плевать, что эти из ФСБ. Он бы меня с собой забрал, но тут еще журналисты приехали. Короче, через десять минут я осталась в квартире одна. На следующий день пришел этот, который у фээсбэшников старший. Такой противный тип со взглядом, как у змеи. Так вот он полчаса запугивал. Мол, если не буду помогать следствию, то срок получу, как сообщница опасного преступника, убийцы. Я конечно, соглашаюсь, мол, как только ты появишься, сразу сообщу. Не поверил конечно, но больше не появлялся.
